Греховный напиток - Страница 5

— Уже давно меня никто не целовал так… — непроизвольно обронила Бетси, быстро отступая на безопасное расстояние.

Что заставило ее поддаться на эту провокацию? Она не находила ответа. Но следует попытаться как-то объяснить Дэну свое поведение…

— И меня тоже, — неожиданно признался он.

— Вас? — переспросила Бетси с сомнением. Поверить в это при всем желании просто невозможно!

— Если бы я в самом деле был таким неистовым кобелем, как, кажется, утверждает местный центр слухов, мои внутренности давно следовало бы заспиртовать и сделать главной достопримечательностью какого-нибудь музея физиологических диковинок, — сказал он небрежно. Потом, посвистывая, двинулся к двери. — Мартин, должно быть, нашел по дороге копи царя Соломона.

— Что? — Бетси сначала даже не поняла, чем вызвана последняя реплика Дэна. — А, да…

— Последний раз загляну в секретариат, и если там до сих пор ничего не знают о Мартине, сматываемся. — Ведь всему есть предел!

Едва дверь закрылась за ним, Бетси как подкошенная рухнула в кресло. Куда девался ее здравый смысл? Мало того, что она неправильно истолковала его слова про любовную связь, еще и напросилась на поцелуй! Сумасшествие какое-то. Приспичило, чтобы ее потискали?

Утешением — и немалым — было то, что Дэн больше не станет повторять эксперимент. Он, конечно, держался лихо, но в душе скорее всего перепугался, что разбудил в недотроге вулкан страсти. И его поспешный уход можно расценивать как бегство.

Дэн пожелал ее мимоходом и тут же раскаялся. Повторения не будет. Бетси кисло улыбнулась. Теперь он будет вынужден соблюдать дистанцию. Это не особенно льстило Бетси, но вполне ее устраивало.

Итак, занавес! Одноактную пьеску с двумя действующими лицами следует поскорее забыть. Дэн — умница, он сумеет ловко перевоплотиться; и все между ними будет по-прежнему. Слегка нахмурившись, Бетси предостерегла себя от увлечения этой иллюзией. По-прежнему уже никогда не будет…

3

Наспех перепечатанный увесистый сценарий плюхнулся на стол. Машинально перебирая страницы, Бетси думала о том, что раньше всегда очень внимательно прислушивалась к пожеланиям Дэна. Другое дело — Коул. Продюсер никогда не вникал в детали сценария. Его интересовал только развернутый план каждой серии, да еще монтаж рекламных заставок. Дико представить, например, чтобы Мартин зациклился на безвкусной любовной интрижке…

И тут перед глазами Бетси вновь появились помятые листки «Харуэлл экспресс». Номер этой малотиражной газетенки переслала ей миссис Роуз, которая когда-то приходила к ним помогать по хозяйству и опекала гадкого утенка — юную леди Макферсон. В те времена они были очень привязаны друг к другу. Несмотря на то, что еще в юности Бетси надолго покинула Харуэлл, а вернувшись, сохраняла строжайшую конспирацию, традиция обмена теплыми поздравлениями в праздники и дни рождения, пусть всего лишь на обороте почтовых открыток, между ними сохранилась.

Бетси отыскала статью.

«Я подумала, что тебе это будет интересно, — надписала миссис Роуз сверху своим крупным закругленным почерком. — P.S. Не беспокойся, от меня никто ничего не узнает».

«В свои пятьдесят с лишним она все еще красавица», — гласил аляповатый заголовок, помещенный над фотографией элегантной улыбающейся дамы, весь облик которой излучал броскую, несколько хищную красоту. Одетая в длинное облегающее платье без рукавов, она сидела в уголке дивана, свернувшись с неподражаемой кошачьей грацией, и действительно выглядела так, словно ей не исполнилось и сорока.

Далее автор заметки сообщал, что Харуэлл посетила проездом Дора Макферсон, которой когда-то принадлежал здесь особняк и загородная вилла, и что звезда, победившая время, неохотно согласилась дать интервью. Бетси с усмешкой подняла брови. Так уж и «неохотно»?

Статейка представляла собой мешанину из разрозненных фактов. Речь шла в основном о том, как в послевоенные годы Дора подрабатывала манекенщицей, потом получила известность как подруга знаменитых рок-музыкантов, имела бешеный успех и считалась одной из самых популярных женщин своего времени. Не обошлось и без душещипательных сентиментальностей. Как же не посочувствовать «сногсшибательной уроженке нашего славного Харуэлла» в том, что «злой рок не позволил Доре Макферсон найти избранника по сердцу после смерти замечательного человека — ее первого мужа».

Далее с пафосом сообщалось, что «очаровательная леди» в настоящее время ведет уединенный образ жизни на своей роскошной вилле в Испании, среди цветов и под надежной охраной. Подобострастный тон этой кустарной писанины ясно показывал, что репортер совершенно околдован своей собеседницей. Но самое неприятное для Бетси таил конец статьи:

«Несмотря на то, что у Доры есть дочь, Лиз, от брака с безвременно скончавшимся адвокатом Генрихом Шекли, она отказалась сообщить что-либо о своем единственном ребенке и только обронила интригующее замечание, что «девочка самостоятельно делает себе имя». «Каким образом Элизабет строит свою карьеру? И где она теперь? — вопрошал автор статьи. — Возможно, кому-то из наших читателей это известно. Если да, то, пожалуйста, свяжитесь с нами и помогите разыскать ее».

Бетси еще больше помрачнела. Она-то и была дочерью Доры Макферсон. При крещении ей дали имя Элизабет. От матери она унаследовала изящную фигурку и зеленые кошачьи глаза, но волосы у нее были русые, жесткие и прямые, а не пышные льняные кудри. И слава Богу! Правда, в юности Бетси не скрывала, что приходится дочерью Доре Макферсон, но сейчас предпочитала молчать об этом. Это помогало избежать шумихи, которую всегда поднимают вокруг детей известных родителей. Правда, с мамочкиным темпераментом легко проболтаться о писательских успехах ее дочери, размышляла Бетси, убирая газету. Но почему газетчики так назойливы и любопытны? Она вовсе не хотела, чтобы ее выслеживали, выставляли на всеобщее обозрение и разбирали по косточкам в газетных колонках. Мамуля, может, и любит купаться в лучах внимания к своей персоне, но ее дочь предпочитает оставаться в тени.